Я решила выложить начало книги "Носитель" Стефани Майер.

Пролог

Внедренный.

Имя Целителя было Фордс Дип Уотерс.
Так как он принадлежал к расе "душ", то все самое лучшее было заложено в нем самой природой: сострадание, терпение, честность, добродетель, и любовь. Беспокойство не было ему свойственно. Раздражение было еще более редкой эмоцией. Однако, Фордс Дип Уотерс обитал внутри человеческого тела, и поэтому раздражение иногда было трудно избежать.
Стоило только ему услышать шепоток студентов Целителей, в дальнем углу операционной, как его губы сжались в узкую полоску. Это выражение так не подходило лицу, привыкшему улыбаться, а не хмуриться. Даррен, его постоянный ассистент, заметил гримасу раздражения и успокаивающе похлопав по плечу,  тихо произнес:
- Фордс, им просто любопытно.
- Вряд-ли внедрение можно назвать интересной или захватывающей процедурой. Любой соул может произвести внедрение в экстренном случае. – Фордс был удивлен резкости в своем обычно спокойном голосе.
- Они никогда раньше не видели взрослого человека, – заметил Даррен.   
Фордс удивленно приподнял бровь.
- Они слепы и не видят друг друга? У них нет зеркал?
- Вы знаете, что я имею в виду – дикого человека. Без соул внутри. Одного из сопротивленцев.
Фордс посмотрел на бесчувственное тело девушки, она лежала лицом вниз на операционном столе. Жалость заполнила его сердце, стоило ему вспомнить, в каком состоянии находилось ее бедное, изломанное тело, когда Ищейки доставили ее к Целителям. Она перенесла столько страданий…
Конечно же, теперь она была в идеальном состоянии – полностью здорова. Фордс сам убедился в этом.
- Она выглядит так же, как и любой другой из нас, - пробормотал Фордс Даррену. – У нас у всех человеческие лица. И когда она проснется, она будет одной из нас.
- Они просто волнуются, вот и все.
- Та соул, которую мы сегодня будем внедрять, заслуживает большего уважения, чем вот так таращиться на ее будущее тело. У нее и так будет забот во время привыкания. Несправедливо, проводить ее через все это. – сказанное не относилось к рассматриванию будущего тела-носителя. Фордс услышал, как резкость снова вернулась в его тон.
Даррен опять погладил его по плечу.
- Все будет в порядке. Ищейке нужна информация и…
- На слове «Ищейка», Фордс посмотрел на Даррена таким взглядом, описать который можно было только словом «свирепый». Даррен от неожиданности заморгал.
- Прости, - быстро извинился Фордс. – Я не хотел так негативно реагировать. Просто переживаю за эту соул.
Его взгляд переместился на стойку с крио-контейнером у стола, красный индикатор на котором  означало, что камера занята и находится в режиме спячки.
- Эта соул была специально выбрана для такого задания, - успокаивающе произнес Даррен.
- Она особенная – смелее многих из нас. Ее жизни говорят сами за себя. Думаю, если можно было бы ее спросить, она добровольно пошла бы на это.
- Кто из нас не согласился бы сделать что-то для великого блага? Но разве в этом конкретном случае это так необходимо? Совершаем ли мы великое благо? Вопрос не в ее согласии, вопрос в том, как можно требовать вытерпеть такое испытание?
Студенты Целители тоже обсуждали соул находящуюся в крио-спячке. Фордс ясно слышал их шепот, голоса стали громче от охватившего их возбуждения.
- Она жила на шести планетах.
- Я слышал, что на семи.
- А я слышал, что она никогда не жила два срока в носителе одного вида.
- Такое возможно?
- Она была почти всем. Цветком, Медведем, Пауком…
- Морской водорослью, Летучей мышью…
- Даже Драконом!
- Не верю – только не на семи планетах.
- По меньшей мере на семи. Она начала с Первоисточника.
- Правда? Первоисточник?
- Пожалуйста, тише! – прервал их Фордс. – Если вы не в состоянии наблюдать за происходящим профессионально и молча, в таком случае я вынужден буду просить вас уйти.
Шесть студентов смущенно затихли и разошлись подальше друг от друга.
- Приступим, Даррен.
Все было подготовлено. Нужные медикаменты были разложены рядом с телом девушки. Ее длинные темные волосы были уложены под хирургической шапочкой, открывая длинную шею. Находясь под действием анестезии, дыхание ее было медленным и спокойным. На ее загорелой коже почти не было следа от … несчастного случая.
- Пожалуйста, начинай разморозку, Даррен.
Седовласый ассистент уже ждал, положив руку на переключатель, около крио-контейнера. Он откинул защитный экран и повернул тумблер. Красный огонек на верху маленького серого цилиндра начала пульсировать, все быстрее и быстрее, меняя свой цвет.
Фордс сконцентрировался на лежащем без сознания теле, точным движением провел скальпелем по коже прямо у основания черепа, распылил лекарство над раной, чтобы остановить кровь, и расширил разрез. Фордс аккуратно сделал углубление под шейными мышцами, стараясь не повредить их, оголяя кость позвоночника.
- Соул готова, Фордс, - сообщил Даррен.
- Я тоже. Неси ее.
Они так долго работали вместе, что Фордс всецело доверял Даррену и знал, даже не смотря в его сторону, что его ассистент будет готов. Он протянул руку и ждал держа разрез открытым.
- Отправим ее домой, - прошептал он.
В поле зрения возникла рука Даррена,  в сложенной лодочкой ладони серебристо поблескивала разбуженная соул.
Каждый раз, наблюдая соул без своего носителя, Фордс был заворожен этой красота.
Соул поблескивала в ярких лампах операционной, ярче чем скальпель в его руке. Она извивалась и трепетала как живая лента, потягивалась, радуясь своему освобождению от крио-сна. Тысячи её тонких конечностей волнообразно колебались, и были похожи на светло-серебристые волоски. Хотя все соул были прекрасны, именно эта показалась Фордсу Дип Уотерсу особенно грациозной.
И не только ему одному. Он слышал тихий возглас Даррена, слышал восхищенный шепот студентов. Даррен осторожно поместил маленькое блестящее создание в разрез сделанный Фордсом на шее человека. Соул легко скользнула в предложенное ей пространство, извиваясь и подстраиваясь к чужеродной анатомии. Форд восхищенно наблюдал, как умело она приспосабливалась к своему новому дому. Ее похожие на волоски конечности крепко впились в основания нервных центров, растягиваясь и внедряясь точными движениями глубже туда, где Фордс уже не мог видеть, в мозг носителя. Очень скоро в поле зрения остался лишь один сегмент ее тела.
- Отличная работа, - прошептал он, хотя и знал, что она не услышит его. Уши принадлежали человеческой девушке, а она все еще беззвучно спала.
Закончить операцию было делом привычки. Он обработал рану и наложил заживляющую мазь. Края раны сомкнулись, скрыв соул внутри, затем Фордс присыпал, оставшийся после операции, шрам на ее шее специальным смягчающим ткани составом.
- Как всегда, идеально, - сказал его ассистент, который, по непонятной для Фордса причине оставил себе имя тела-носителя, Даррен.
Фордс вздохнул.
- Мне жаль, что пришлось это сделать.
- Ты всего лишь исполнил свои обязанности Целителя.
- Это редкий случай, когда Целителю приходиться ранить пациента.
Даррен начал наводить порядок в операционной, кажется, он просто не знал, что ответить Фордсу.
Он был доволен тем, чем занимался, Фордс чувствовал его Призвание.
Но Фордсу Дип Уотерс, истинному Целителю по своей природе, этого было мало. С тревогой он смотрел на тело человеческой женщины, мирно спящей, зная, что мир разобьется для нее в момент пробуждения. Весь ужас смерти этой юной девушки переживет невинная соул та, которую он самолично, только что поместил внутрь ее тела.
Нагнувшись к человеку, искренне надеясь, что соул внутри услышит его,  он прошептал ей на ухо:
- Удачи, маленькая странница, удачи. Как бы я хотел, чтобы она тебе не понадобилась.

Глава 1
Воспоминание

Я знала, что это начнется с конца, и конец будет выглядеть как смерть в ее глазах. Я была предупреждена.

Не чьи-то глаза.
Мои глаза. Мои.
Теперь это была Я.

Язык, который я использовала, был другим, но он имел смысл. Изменчивый, квадратный, ослепляющий и линейный. Им невозможно было нанести вред по сравнению со многими остальными которые я когда-то использовала, и всё же я сумела найти механизмы позволяющие мне управлять различными выражениями. Иногда прекрасными. Сейчас это мой язык. Мой родной язык.
С инстинктами моего вида я была надежно связана мыслями проходящими через центр моего тела, они самостоятельно неизбежно проникали внутрь через каждый вздох и образ, теперь это больше не было отдельным юридическим лицом. Это была я.

Не чье-то тело, мое тело.

Я чувствовала, что действие успокоительного ослабло и в голове стало проясняться. Я боялась бешеной атаки первых воспоминаний, которые в действительности будут моей последней памятью - последними моментами, которые пережило это тело, память о конце. Я была полностью предупреждена о том, что сейчас произойдет. Эти человеческие эмоции будут более сильными, более острыми и болезненными чем чувства любых других разновидностей, которыми я когда-либо была. Я попробовала подготовиться.
Память пришла. И даже не смотря на то, что я была предупреждена, это не являлось тем, к чему можно было подготовиться.
Это иссушало ярким ослепляющим цветом и пронзительным звуком. Холод на ее коже, боль, захватывающая ее члены, сжигающая их. Вкус в ее рту был неприятно металлическим. И было новое чувство, пятое чувство, которое я никогда раньше не испытывала, которое поглощало частицы из воздуха и преобразовывало их в странные и приносящие удовольствие послания и передавала их в ее мозг – это были ароматы. Они отвлекали, путали меня, но не ее память. Для ее памяти эти запахи не были чем-то новым. В памяти был только ужас.
Ужас зажимал ее в тиски, подгоняя прямыми, неповоротливыми конечностями вперед, но в то же самое время препятствуя им. Сбежать, убежать - это было все, что она могла сделать.

Я потерпела неудачу.

Память, которая не являлась моей, была так пугающе сильна и отчетлива, что она проникала сквозь весь установленный мной барьер, переворачивая вверх ногами всю мою беспристрастность, все мои знания, о том что это было всего лишь памятью и причем даже не моей. Попав в ад, который являлся последней минутой ее жизни, я была ею, и мы бежали.

Там очень темно. И я не могу видеть. Я не могу видеть пол. Я не могу видеть мои руки, вытянутые передо мной. Я бегу в слепую и прислушиваюсь к преследователям, которых чувствую позади себя, но мой пульс настолько оглушителен, что этот звук заглушает все остальное.

Там холодно. Сейчас это не имеет никакого значения, но почему то все же причиняет боль. Я так замерзла.

Воздух в ее носу причинял мне неудобства. Плохо. Неприятный запах. Всего лишь на одну мимолетную секунду этот дискомфорт яркой вспышкой вытолкнул меня из ее памяти. Но это была только секунда, и затем я снова погрузилась в этот кошмар, и мои глаза наполнились слезами страха.

Я обессилена, мы обессилены. Это конец.

Теперь они прямо позади меня, громко и близко. Их слишком много! Я совсем одна. Я проигрываю.

Ищейки зовут меня. От звука их голосов у меня сводит живот. Меня тошнит.

“Все хорошо, все хорошо” лжет одна, пытаясь успокоить меня, замедлить мой бег. Ее голос нарушен слишком учащенным дыханием.

“Будьте осторожными!” кричит другой в предупреждение.

“Не причините себе вред” умоляет один из них. Глубокий голос, полный беспокойства.

Беспокойство!

Обжигающий импульс прошел сквозь мои вены, и приступ безумной ненависти почти задушил меня.
Я не в одной из своих жизней никогда не испытывала настолько сильную эмоцию. Через секунду это внезапно возникшее чувство вырвало меня из непрекращающегося кошмара последних воспоминаний и вернуло к реальности. Высокий, пронзительно резкий звук проник в мои уши и пульсировал в моей голове. Звук проскрежетал через мои воздушные пути. Я чувствовала слабую боль в горле.

Кричишь , объяснило мое тело.
Это ты кричишь.

Я застыла в потрясении, и звук резко прервался.
Это больше не было воспоминанием.

Мое тело -
оно думало! Разговаривало
со мной!

Но память в тот момент была более сильна, чем мое удивление.

“Пожалуйста!” кричат они. “Там впереди опасность!”

Опасность - позади! Кричу я сама себе. Но я вижу то, что они подразумевают. Слабый поток света сияющий в конце коридора. Это не плоская стена или запертая дверь, это смертельный исход я боялась и ожидала этого.

Шахта лифта. Оставленная, пустая, и осужденная, как это здание. Когда-то потайное место, теперь могила.

Волна облегчения заполняет все мое существо и я продолжаю мчаться вперед. Есть путь. Невозможно выжить, но возможно победить!

Нет, нет, нет!
Эта мысль слилась со мной, и я боролась, чтобы отделить ее от меня, но мы были вместе. И мы бежали с ней до края смерти.

“Пожалуйста!” донеслось до меня еще отчаяние.

Мне захотелось рассмеяться, когда я поняла, что успею. Я воображаю их руки, хватающие только воздух позади меня. Я слишком быстра для них. Я даже не делаю паузу в конце и проваливаюсь в черную бездну.

Пустота поглощает меня. Любое движение уже бесполезно. Мои руки хватают воздух ища что-нибудь твердое за что можно зацепиться. Ледяной воздух проносится мимо меня завывая словно миллион торнадо.

Я слышу глухой стук перед тем как ощущаю что… Ветер ушел. …

И затем всюду дикая боль. … Болит абсолютно все.

Прекратите это.

Не так уж и высоко, шепчу я сквозь боль.

Когда же эта дикая боль закончится? Когда …?

Мрак поглотил нескончаемую муку, и я слабо поблагодарила память за то что она наконец-то освободила меня. Чернота взяла все, и я была свободна. Я вздохнула, чтобы немного успокоиться, такова теперь была потребность моего тела. Мое тело.
Но в ту же секунду воспоминания яркой вспышкой вновь пронзили мое сознание, память пришла в ярость и опять поглотила меня.
Нет! Запаниковала я, боясь холода и боли и самого ужаса той безысходности.
Но это были другие воспоминание. Это были воспоминания внутри самих воспоминаний – последние воспоминания, такие как последний вздох воздуха. И все же, так или иначе, они были еще более сильными.
Мрак поглотил все, кроме этого лица.
Лицо было столь же чуждо мне, как безликие извивающиеся щупальцы тела моего последнего носителя были бы чужды этому новому телу. Я видела подобное лицо среди образов, которые мне дали, чтобы подготовиться к этому миру. Было трудно говорить об этих образах по отдельности и различать среди них незначительные изменения в цвете и форме, которые являлись единственными особенностями данного индивидуума. Все они так похожи друг на друга. Носы расположены в середине лица, глаза выше а рты ниже, уши по обеим сторонам головы. Полная коллекция чувств сконцентрирована в одном месте. Кожа обтягивает кости, волосы венчают голову и странная очень тонкая их линия находится над глазами. У некоторых имелся волосяной покров различной густоты на нижней части челюсти, такие индивидуумы всегда назывались мужчинами. Диапазон оттенков кожи был очень разнообразен от коричневого до глубоко-кремового. Как в связи со всеми этими схожими чертами отличить одного от другого?
Но это лицо я узнала бы среди миллионов.
Форма этого лица имела жесткий прямоугольный вид, кости сильно выпирали под кожей. Кожа имела легкий золотисто-коричневый оттенок. Волосы были на несколько оттенков темнее чем кожа исключение составляли несколько седых прядей на голове и пушистый меховой налет над глазами. Круглые радужные оболочки в белых глазных яблоках были более темные чем волосы, но, как и волосы, они были испещрены небольшими светлыми кристалликами. Вокруг глаз были маленькие морщинки но ее память напомнила мне что это следы появляющиеся от улыбки.
Я не знала ничего о том, кого и по каким особенностям принято называть красивым среди всех этих новых для меня незнакомцев, и все же я знала, что это лицо было красиво. Я хотела продолжать смотреть на него. Как только я поняла это, лицо моментально исчезло.

И вновь в
моей
голове зазвучали
ее
мысли.

Снова, я была заморожена, ошеломлена. Здесь никого не должно было существовать кроме меня. Но тем не менее эти мысли были настолько сильны что я практически могла осязать ее!
Невозможно. Как она могла все еще находиться здесь? Ведь теперь это была я.

Моё
, упрекала я ее, сила и власть, теперь принадлежали только мне одной.
Все мое
.

Так почему же я снова разговариваю с ней?
Я задалась этим вопросом, в тот момент, когда мои мысли прервали посторонние голоса.

Если кому-либо понравилось,пишите, выложу остальное